Форум » Поэзия » Стихи » Ответить
Стихи
Стихи: Хорошие стихи.
440Гц: Трурль пишет: Опечаточки не случилось? Доброго вечера! Верно. Спасибо - это с "Вечернего Гондольера" копировалось, а там много таких опечаток попадается. Виновата - просмотрела. Именно такие ошибки (опечатки) и хотела просить Володю поправить - то ли при наборе Тасаловым, то ли в рукописях пропущены ранее.... Интересно, Володя получил ли книги со стихами? Вы с ним не связывались?
Трурль: Я черкнул ему по приезду сюда парочку слов, но про книги не догодался спросить. Да и не знал, что Вы их уже отправли.... Кажется, он малость прихворал. Переезд ВГ на другой хост многих сил требует. Он пока и это притормозил.... Кстати (я уже наглею) в порядке извинений, можете предложить книгу и Юле Драбкиной (Вот привык я выезжать на чужом горбу) А между делом, может как раз можно сейчас послать Володе исправленные тексты, - свяжитесь с ним; ведь ничего, если они еще какое время полежат, но уже у него.... С наилучшими пожеланиями Трурль
440Гц: Спасибо - так и сделаю. А книги отправлены сразу же, через день после разговора о них - по времени вполне должны дойти, даже с плохо работающей службой доставки. * * * Над Рублевым пространством есть Путь. Называется - Млечный. Ниже - тучи, огни городов, приглушенная боль. Мокнут люди, овчарки, над зонами дождь - бесконечный… Стыд не выест глаза, не затрахает нас алкоголь. В безнадеге перрона, до сердца пропитанный хлоркой, мент простывший торчит, представляя собою закон. Зимний дождь моросит, пополняя психушки и морги. Чует смерть Третий Рим, добывая водяру и корм. Это смерть, Третий Рим, площадями надрывно ревущий, громоздящий дворцы, что построили наши отцы! Здесь, устав от трудов, помолившись о хлебе насущном, добрый пастырь готовит шашлык из заблудшей овцы. 1991 год. Г. Кононов
440Гц: Груз кармы на весах, а свет совсем не тут. Лишь в сердце небеса свободные цветут. Далече до весны, и слезы солоны, а слуги сатаны красивы и умны. Геннадий Кононов
440Гц: Александр Введенский ЭЛЕГИЯ (ОСМАТРИВАЯ ГОР ВЕРШИНЫ...) Так сочинилась мной элегия о том, как ехал на телеге я. Осматривая гор вершины, их бесконечные аршины, вином налитые кувшины, весь мир, как снег, прекрасный, я видел горные потоки, я видел бури взор жестокий, и ветер мирный и высокий, и смерти час напрасный. Вот воин, плавая навагой, наполнен важною отвагой, с морской волнующейся влагой вступает в бой неравный. Вот конь в могучие ладони кладет огонь лихой погони, и пляшут сумрачные кони в руке травы державной. Где лес глядит в полей просторы, в ночей неслышные уборы, а мы глядим в окно без шторы на свет звезды бездушной, в пустом сомненье сердце прячем, а в ночь не спим томимся плачем, мы ничего почти не значим, мы жизни ждем послушной. Нам восхищенье неизвестно, нам туго, пасмурно и тесно, мы друга предаем бесчестно и Бог нам не владыка. Цветок несчастья мы взрастили, мы нас самим себе простили, нам, тем кто как зола остыли, милей орла гвоздика. Я с завистью гляжу на зверя, ни мыслям, ни делам не веря, бороться нет причины. Мы все воспримем как паденье, и день и тень и сновиденье, и даже музыки гуденье не избежит пучины. В морском прибое беспокойном, в песке пустынном и нестройном и в женском теле непристойном отрады не нашли мы. Беспечную забыли трезвость, воспели смерть, воспели мерзость, воспоминанье мним как дерзость, за то мы и палимы. Летят божественные птицы, их развеваются косицы, халаты их блестят как спицы, в полете нет пощады. Они отсчитывают время, Они испытывают бремя, пускай бренчит пустое стремя - сходить с ума не надо. Пусть мчится в путь ручей хрустальный, пусть рысью конь спешит зеркальный, вдыхая воздух музыкальный - вдыхаешь ты и тленье. Возница хилый и сварливый, в последний час зари сонливой, гони, гони возок ленивый - лети без промедленья. Не плещут лебеди крылами над пиршественными столами, совместно с медными орлами в рог не трубят победный. Исчезнувшее вдохновенье теперь приходит на мгновенье, на смерть, на смерть держи равненье певец и всадник бедный. 1940 ГДЕ. КОГДА. Где Где он стоял опершись на статую. С лицом переполненным думами. Он стоял. Он сам обращался в статую. Он крови не имел. Зрите он вот что сказал: Прощайте темные деревья, прощайте черные леса, небесных звезд круговращенье, и птиц беспечных голоса. Он должно быть вздумал куда-нибудь когда-нибудь уезжать. Прощайте скалы полевые, я вас часами наблюдал. Прощайте бабочки живые, я с вами вместе голодал. Прощайте камни, прощайте тучи, я вас любил и я вас мучил. [Он] с тоской и с запоздалым раскаяньем начал рассматривать концы трав. Прощайте славные концы. Прощай цветок. Прощай вода. Бегут почтовые гонцы, бежит судьба, бежит беда. Я в поле пленником ходил, я обнимал в лесу тропу, я рыбу по утрам будил, дубов распугивал толпу, дубов гробовый видел дом и песню вел вокруг с трудом. [Он во]ображает и вспоминает как он бывало или небывало выходил на реку. Я приходил к тебе река. Прощай река. Дрожит рука. Ты вся блестела, вся текла, и я стоял перед тобой, в кафтан одетый из стекла, и слушал твой речной прибой. Как сладко было мне входить в тебя, и снова выходить. Как сладко было мне входить в себя, и снова выходить, где как чижи дубы шумели, дубы безумные умели дубы шуметь лишь еле-еле. Но здесь он прикидывает в уме, что было бы если бы он увидал и море. Море прощай. Прощай песок. О горный край как ты высок. Пусть волны бьют. Пусть брызжет пена, на камне я сижу, все с д[удко]й, а море плещет постепе[нно]. И всё на море далеко. И всё от моря далеко. Бежит забота скучной [ш]уткой Расстаться с морем нелегко. Море прощай. Прощай рай. О как ты высок горный край. О последнем что есть в природе он тоже вспомнил. Он вспомнил о пустыне. Прощайте и вы пустыни и львы. И так попрощавшись со всеми он аккуратно сложил оружие и вынув из кармана висок выстрелил себе в голову. [И ту]т состоялась часть вторая — прощание всех с одним. Деревья как крыльями взмахнули [с]воими руками. Они обдумали, что могли, и ответили: Ты нас посещал. Зрите, он умер и все умрите. Он нас принимал за минуты, потертый, помятый, погнутый. Скитающийся без ума как ледяная зима. Что же он сообщает теперь деревьям.— Ничего — он цепенеет. Скалы или камни не сдвинулись с места. Они молчанием и умолчанием и отсутствием звука внушали и нам и вам и ему. Спи. Прощай. Пришел конец. За тобой пришел гонец. Он пришел последний час. Господи помилуй нас. Господи помилуй нас. Господи помилуй нас. Что же он возражает теперь камням.— Ничего — он леденеет. Рыбы и дубы подарили ему виноградную кисть и небольшое количество последней радости. Дубы сказали: — Мы растем. Рыбы сказали: — Мы плывем. Дубы спросили: — Который час. Рыбы сказали: — Помилуй и нас. Что же он скажет рыбам и дубам: — Он не сумеет сказать спасибо. Река властно бежавшая по земле. Река властно текущая. Река властно несущая свои волны. Река как царь. Она прощалась так, что. Вот так. А он лежал как тетрадка на самом ее берегу. Прощай тетрадь. Неприятно и нелегко умирать. Прощай мир. Прощай рай. Ты очень далек человеческий край. Что сделает он реке? — Ничего — он каменеет. И море ослабевшее от своих долгих бурь с сожалением созерцало смерть. Имело ли это море слабый вид орла.— Нет оно его не имело. Взглянет ли он на море? — Нет он не может. Но — чу! вдруг затрубили где-то — не то дикари не то нет. Он взглянул на людей. Когда Когда он приотворил распухшие свои глаза, он глаза свои приоткрыл. Он припомнил всё как есть наизусть. Я забыл попрощаться с прочим, т. е. он забыл попрощаться с прочим. Тут он вспомнил, он припомнил весь миг своей смерти. Все эти шестерки, пятерки. Всю ту — суету. Всю рифму. Которая была ему верная подруга, как сказал до него Пушкин. Ах Пушкин, Пушкин, тот самый Пушкин, который жил до него. Тут тень всеобщего отвращения лежала на всем. Тут тень всеобщего лежала на всем. Тут тень лежала на всем. Он ничего не понял, но он воздержался. И дикари, а может и но дикари, с плачем похожим на шелест дубов, на жужжанье пчел, на плеск волн, на молчанье камней и на вид пустыни, держа тарелки над головами, вышли и неторопливо спустились с вершин на немногочисленную землю. Ах Пушкин. Пушкин. Всё <1941> ВСЕ Н.А. Заболоцкому я выхожу из кабака там мертвый труп везут пока то труп жены моей родной вон там за гробовой стеной я горько плачу страшно злюсь о гроб главою колочусь и вынимаю потроха чтоб показать что в них уха в слезах свидетели идут и благодетели поют змеею песенка несется собачка на углу трясется стоит слепой городовой над позлащенной мостовой и подслащенная толпа лениво ходит у столба выходит рыжий генерал глядит в очках на потроха когда я скажет умирал во мне была одна труха одно колечко два сморчка извозчик поглядел с торчка и усмехнувшись произнес возьмем покойницу за нос давайте выколем ей лоб и по щекам ее хлоп хлоп махнув хлыстом сказал кобыла андреевна меня любила восходит светлый комиссар как яблок над людьми как мирновременный корсар имея вид семи а я стою и наблюдаю тяжко страшно голодаю берет покойника за грудки кричит забудьте эти шутки когда здесь девушка лежит во всех рыданье дребезжит а вы хохочете лентяй однако кто-то был слюнтяй священник вышел на помост и почесавши сзади хвост сказал ребята вы с ума сошли она давно сама скончалась пошли ребята вон пошли а песня к небу быстро мчалась о Боже говорит он Боже прими создание Твое пусть без костей без мышц без кожи оно как прежде заживет о Боже говорит он правый во имя Русския Державы тут начал драться генерал с извозчиком больным извозчик плакал и играл и слал привет родным взошел на дерево буржуй оттуда посмотрел при виде разных белых струй он молча вдруг сгорел и только вьется здесь дымок да не спеша растет домок я выхожу из кабака там мертвый труп везут пока интересуюсь я спросить кто приказал нам долго жить кто именно лежит в коробке подобно гвоздику иль кнопке и слышу голос с небеси мона... монашенку спроси монашка ясная скажите кто здесь бесчувственный лежит кто это больше уж не житель уж больше не поляк не жид и не голландец не испанец и не худой американец вздохнула бедная монашка «без лести вам скажу, канашка, сей мертвый труп была она княгиня Маня Щепина в своем вертепе и легко и славно жила княгиня Марья Николавна она лицо имела как виденье имела в жизни не одно рожденье. Отец и мать. Отца зовут Тарас ее рождали сорок тысяч раз она жила она любила моду она любила тучные цветы вот как-то скушав много меду она легла на край тахты и говорит скорей мамаша скорей придите мне помочь в моем желудке простокваша мне плохо, плохо. Мать и дочь. Дрожала мать крутя фуражкой над бедной дочкою своей а дочка скрючившись барашком кричала будто соловей: мне больно мама я одна а в животе моем Двина ее животик был как холм высокий очень туп ко лбу ее прилип хохол она сказала: скоро труп меня заменит здесь и труп холодный и большой уж не попросит есть затем что он сплошной икнула тихо. Вышла пена и стала твердой как полено» монашка всхлипнула немного и ускакала как минога я погружаюсь в благодушную дремоту скрываю непослушную зевоту я подавляю наступившую икоту покуда все не вышли петухи поесть немного может быть ухи в ней много косточек янтарных жирных сочных мы не забудем благодарны пуховиков песочных где посреди больших земель лежит красивая мамзель тут кончил драться генерал с извозчиком нахальным извозчик руки потирал извозчик был пасхальным буржуй во Францию бежал как злое решето француз французку ублажал в своем большом шато вдова поехала к себе на кладбище опять кому-то вновь не по себе а кто-то хочет спать и вдруг покойница как снег с телеги на земь бух но тут раздался общий смех и затрещал петух и время стало как словарь нелепо толковать и поскакала голова на толстую кровать Столыпин дети все кричат в испуге молодом а няньки хитрые ворчат гоморра и содом священник вышел на погост и мумией завыл вращая деревянный хвост он человеком был княгиня Маня Щепина в гробу лежала как спина и до тропической земли слоны цветочков принесли цветочек тюль цветочек сон цветок июль цветок фасон 5 апреля 1929 http://rupoem.ru/vvedenskij/
Трурль: Поскольку коприовать и вставлятьс планшетником сложнее (но не то, чтобы вовсе невозможно, просто действительно сложнее - пока получится, вспотеешь), просто подсказываю: Евгения Вежлян. Вообще-то филолог, преподает в Москве, ученая степень, интересные работы... Но и стихи, и очень даже не безынтересные...
440Гц: Трурль пишет: Евгения Вежлян. Вообще-то филолог, преподает в Москве, ученая степень, интересные работы... Но и стихи, и очень даже не безынтересные... Действительно, здорово! Спасибо! http://gondolier.ru/150/150vezhljan_1.html Евгения Вежлян ПОД СТЕКЛОМ Нескромность - краснеть, но - не выронить тайны. Так в склянке, забытой меж створ на окне Засохший комарик остался – случайный - Свидетелем августа никнуть на дне… Пусть я не владею материей клейкой Твоих бормотаний, и бредов, и мук, Я буду - без имени - петь канарейкой, Лечить наложением крыльев. И - рук. И желтые - оползень спелой фланели - По комнате стулья расставлены так, Как мы говорили, любили, болели, Как пили дешевый клоповый коньяк. Там корка на окнах холодным закатом Хрустела и тлела, и в трещины губ Кололо пространство студеным квадратом Из горьких рисованных соусом труб. Мы жили, мы пели, мы здесь – наследили. Наследникам - значит - следы убирать, Когда по дорожке из солнечной пыли Сюда, под стекло, мы придем - помирать.
Трурль: Лада Пузыревская Занавесишь полнеба по осени – и вперёд, год за годом кочуем, Господи – каковы!!.. Раз ни пуля, ни ты, никто таких не берёт – надо падать самим, а всюду чужой ковыль, августейшая степь, а выпадет снег – каюк, все дороги не к дому, соломы не подстели, истекают крыла – куда там, как все, на юг – то не воск уже, а просроченный пластилин. Занавесишь полнеба по осени – всё, завис, ни в каких зеркалах на зависть не отразим – не молись на ветру, не плачь и не отзовись. Он найдет тебя сам – хоть чем ты ему грози. То ли ямы воздушные, копи земных пустот, всё растут и растут под дождичек навесной, то ли я всё слабее?.. Кто знает ответ, пусть тот и ответит за всех, не блещущих новизной отшлифованных перьев. А осень не такова – вмиг обтреплет по канту всякий императив, но не станешь же в трубы медные токовать?.. И назад не вернёшься, полполя перекатив. © 2009
ЮЛЯ: - Ты где пропадала? - Везде понемножку… Бродила дворами бездомною кошкой, Ловила снежинки в когтистую лапку, Срывала листы объявлений в охапку, Бежала по тропам, заснеженных вьюгой, Смотрела на месяц с щекою округлой, Ломала сосульки, застывшие ночью, Писала посланья с пометкою «Срочно!», Ходила по льду на поверхности пруда… И Бога молила в свершении чуда. - А что ты искала? - Да толком не знаю… Следы ускользнувшего прошлого мая, Какие-то знаки и лица прохожих, Надеялась очень, что день не зря прожит. В толпе, за спинною кого-то чужого, Я, вздрогнув, боялась тебя встретить снова… Искала заметки, слова и намёки, Что мы в этом мире не так одиноки, Как мне показалось, когда-то, однажды… А впрочем, теперь даже это не важно. - А что ты хотела? - Сказать, что скучала… Сказать, что напрасно всю зиму молчала, Письмо написать, рассказать вновь о многом, Пойти вдруг навстречу твоею дорогой, Признаться, что я от себя убежала… И в сердце тоска, как осиное жало. Промолвить, что мне без тебя было плохо, Что имя твоё рождено с каждым вздохом. Тебе прошептать те заветных три слова, Поняв, что не лгу… как кому-то другому. Людмила Vagrant_Phoenix Лагутина
Чтец: Александр Кабанов Когда исчезнет слово * * * * Когда исчезнет слово естества: врастая намертво – не шелестит листва, и падкая – не утешает слива, и ты, рожденный в эпицентре взрыва - упрятан в соль и порох воровства. Вот, над тобой нависли абрикосы, и вишни, чьи плоды – бескрылые стрекозы: как музыка – возвышен этот сад, и яд, неотличимый от глюкозы - свернулся в кровь и вырубил айпад. Никто не потревожит сей уклад архаику, империи закат, консервный ключ - не отворит кавычки, уволен сторож, не щебечут птички, бычки в томате - больше не мычат. Но, иногда, отпраздновав поминки по собственным стихам, бреду один с литературной вечеринки, и звезды превращаются в чаинки: я растворяюсь ночевать в саду. Здесь тени, словно в памяти провалы, опять не спят суджуки-нелегалы, я перебил бы всех - по одному: за похоть, за шансон и нечистоты, но, утром слышу: «Кто я, где я, что ты?» - они с похмелья молятся. Кому? 8.09.2013 http://www.poezia.ru/article.php?sid=100926
440Гц: Геннадий Кононов Груз кармы на весах, а свет совсем не тут. Лишь в сердце небеса свободные цветут. Далече до весны, и слезы солоны, а слуги сатаны красивы и умны.
440Гц: Чтец пишет: http://www.poezia.ru/article.php?sid=100926 Там же обнаружила эти страницы... http://www.poezia.ru/naslednik.php
Рим Идолов: http://www.vekperevoda.com/
Рим Идолов: https://www.facebook.com/konovalov81?fref=nf https://www.facebook.com/?ref=tn_tnmn#!/groups/340836356054182/?fref=ts Бывают интересные стихи.... А еще у этого автора из Кишенева https://www.facebook.com/tatiana.nekrasova.902?fref=pb&hc_location=friends_tab&pnref=friends.all
440Гц: Рим Идолов пишет: http://www.vekperevoda.com/ ВИСЛАВА ШИМБОРСКА ( перевод Владимира Луцкера) КТО-НИБУДЬ ЛЮБИТ ПОЭЗИЮ Кто-нибудь, — значит: не каждый. Даже не многие, а меньшинство. За исключеньем учащихся школ и поэтов, выйдет любителей этих на тысячу, может быть, двое. Любит, — как любят картошку с грибами, и комплименты, закатов оттенки, свой полушалок, стоять на своем, выгулять грузного пса перед сном… Поэзию, — что ж есть поэзия? Сколько ответов случалось услышать по поводу этому. Счастье мое: все они легковесны, иначе как мне слагать эти тексты.
Трурль: Андрей Вознесенский Что делать страшной красоте, присевшей на скамью сирени? Б. Пастернак Недоказуем постулат. Пасть по-плисецки на колени, когда она в «Анне Карениной», закутана в плиссе-гофре, в гордынь Кардена и Картье, в самоубийственном смиренье лиловым пеплом на костре пред чудищем узкоколейным о смертном молит колесе? Художник – даже на коленях - победоноснее, чем все. Валитесь в ноги красоте. Обезоруживает гений - как безоружно карате. 1966 Не стало Майи Плисецкой
440Гц: Геннадий Кононов ТЕМНЫЕ КАРТИНКИ Спотыкается день, уходя, словно гость, ввечеру осовевший, и сморкается ангел дождя, утираясь крылом облысевшим. За окошком обвал темноты. Сердце к ребрам прикручено гайкой. Денег нету. У кошки глисты. Меланхолия мучит хозяйку. И течет незатейливый быт: за стеною - соседи в загуле, печка топится, чайник свистит, разбухают сардельки в кастрюле, разбирается хлам: керогаз, промолчавший лет тридцать будильник, тряпки, рваная кукла без глаз, пузырьки от лекарств, кипятильник, черно-белые снимки, стихи, тени слез с материнских подушек, деньги с Лениным, письма, духи - весь набор позабытых игрушек. Окружающая среда все темней изнутри и снаружи, и хохочет нагая звезда над своим отражением в луже.
440Гц: Очень интересно, с чего Илье Эренбургу так писалось в сороковом? Чем навеяно: расстрелами ли, тревожными ночными ожиданиями арестов?.. Или концом Финской... количеством её жертв?.. - очень тревожные стихи... * * * В городе брошенных душ и обид Горе не спросит и ночь промолчит. Ночь молчалива, и город уснул. Смутный доходит до города гул: Это под темной больной синевой Мертвому городу снится живой, Это проходит по голой земле Сон о веселом большом корабле,- Ветер попутен, и гавань тесна, В дальнее плаванье вышла весна. Люди считают на мачтах огни; Где он причалит, гадают они. В городе горе, и ночь напролет Люди гадают, когда он придет. Ветер вздувает в ночи паруса. Мертвые слышат живых голоса. 1940
440Гц: Vera Polozkova да-да, родная, если и делить хлеб языка великого, то вот с кем гляди, тебя опять пинает бродским коммуникационный инвалид скорей на улицу, где ждет тебя хёндай солярис бежевый с водителем исланом ныряй в большой волоколамский слалом и наблюдай ты видела: чиновники, менты едва заговоришь, уходят в плечи. ничто не отделяет, кроме речи, от темноты легко быть ломким умницей с судьбой средь узких дев с лирической хворобой, а ты давай-ка без страховки пробуй пребыть собой отстаивай, завинчивай в умы свои кавычки, суффиксы, артикли там, где к формулировкам не привыкли длиннее ы они умеют и азарт, и труд смешать с землей в зверином наступившем но как мы говорим и что мы пишем не отберут слыви позёркой, выскочкой, святой, оспаривай, сдавай пустые бланки, но сложности не сдай им ни фаланги, ни запятой
Jatwjag: https://www.facebook.com/tatiana.nekrasova.902/posts/888549991183602?pnref=story
440Гц: Сегодня День рождения Иосифа Александровича Бродского Поздравляю всех почитателей настоящей поэзии! ПОЧТИ ЭЛЕГИЯ В былые дни и я пережидал холодный дождь под колоннадой Биржи. И полагал, что это - божий дар. И, может быть, не ошибался. Был же и я когда-то счастлив. Жил в плену у ангелов. Ходил на вурдалаков. Сбегавшую по лестнице одну красавицу в парадном, как Иаков, подстерегал. Куда-то навсегда ушло все это. Спряталось. Однако, смотрю в окно и, написав "куда", не ставлю вопросительного знака. Теперь сентябрь. Передо мною - сад. Далекий гром закладывает уши. В густой листве налившиеся груши как мужеские признаки висят. И только ливень в дремлющий мой ум, как в кухню дальних родственников - скаред, мой слух об эту пору пропускает: не музыку еще, уже не шум. Осень 1968 ..мороз по коже, ... как палка Гурджиева, пробуждает сознание и чувство жизни...отрезвляет, если кто забыл, что всё - скоротечно и преходяще...
440Гц: Сегодня - ДЕНЬ БРОДСКОГО!!! * * * Похож на голос головной убор. Верней, похож на головной убор мой голос. Верней, похоже, горловой напор топорщит на моей ушанке волос. Надстройка речи над моим умом возвышенней шнурков на мне самом, возвышеннее мягкого зверька, завязанного бантиком шнурка. Кругом снега, и в этом есть своя закономерность, как в любом капризе. Кругом снега. И только речь моя напоминает о размерах жизни. А повторить еще разок-другой "кругом снега" и не достать рукой до этих слов, произнесенных глухо - вот униженье моего треуха. Придет весна, зазеленеет глаз. И с криком птицы в облаках воскреснут. И жадно клювы в окончанья фраз они вонзят и в небесах исчезнут. Что это: жадность птиц или мороз? Иль сходство с шапкой слов? Или всерьез "кругом снега" проговорил я снова, и птицы выхватили слово, хотя совсем зазеленел мой глаз. Лесной дороги выдернутый крюк. Метет пурга весь день напропалую. Коснулся губ моих отверстый клюв, и слаще я не знаю поцелуя. Гляжу я в обознавшуюся даль, похитившую уст моих печаль взамен любви, и, расправляя плечи, машу я шапкой окрыленной речи. <1960-е>
Ятвяг: Татьяна Некрасова пока летает нервный пух валяет ваньку ветер пыльный и обезвоженный лопух горит в полуденной плавильне за тридевять гремит гроза и мчит из-за холмов навстречу а мы теряем голоса глотаем пух торопим вечер давно томительно темно а облегчения не чаем и пух летящий за окном тьмы беспокойной не смягчает гроза обходит стороной грохочет позади и сбоку и почему-то всё равно что _так_ закончится эпоха
Jatwjag: https://www.facebook.com/bkenjeev/about#!/bkenjeev
440Гц: Jatwjag пишет:https://www.facebook.com/bkenjeev/about#!/bkenjeev Спасибо. Стихи и манеру Бахыта Кенжиева доводилось слышать (в видеозаписи))) Как раз на презентации первого номера Литературно-художественного журнала. Незаурядный темперамент, необычная образность - редкий дар...
Ятвяг: http://www.gandlevskiy.poet-premium.ru/
Чтец: https://alexeitsvetkov.wordpress.com/
Рим Идолов: http://bakhyt.narod.ru/
Jatwjag: http://m.vk.com/club30825914
440Гц: Пасенюк Вячеслав Макеевка, Украина * * * Я не знаком с тобою, человек, ты прикурил и дальше жить пошел – ты взял огонь и дым, спешащий вверх, и время взял, и пальцев не обжег. Я так не смог и докурил, кривясь, – дым ел глаза, огня как не бывало. И время, ну, никак не остывало ни в этот раз и ни в который раз.
полная версия страницы